– Я давно там не был.

– А я – никогда.

– Ты ничего обо мне не знаешь! – рассвирепел Горан, останавливаясь. – О нас. И о себе.

Конвоиры толкнули кудесника арбалетом в спину. Шаг возобновился, но крадуш побрёл прочь.

***

Поздним вечером Клюв забрёл в хижину пленников. Он принёс два покрывала: рванных и разящих плесенью. Сквозняки пронизывали невидимыми спицами мороза. Зима наступила. Отныне воздух таил в себе умерщвляющую стужу.

Тами поблагодарил за пусть скудное, но укрытие. Крадуши кутались, понимая, что их часы в клетках сочтены. На смену холоду возникнет опасность страшнее.

– Они знают правду о тебе?

Вопрос Горана остановил Клюва на полпути. Мальчишка обернулся, отвечая снисходительно:

– Знают. Вздумал торговаться правдой? Я лучший охотник в Клете. В банде Зуха уже три года. Всё, что написано в твоей книжке – выдумки, кусок хлеба для гончих.

– Ты читал? – Горан старался сохранять равнодушный вид. – Читал записи о крадушах?

– Только первые страницы. Заумь мудрецов о порождениях древнего зла, уничтожении людей.

– В банде так же считают? Они – обычные люди: уязвимые, суеверные. В тайне они остерегаются, а потому носят аль. Тебе не найти в них союзников. И в Клете. Во всей Царне никто никогда не поймет тебя, кроме таких же изгоев.

Тишина в хижине окутала невесомостью. Дети всматривались сквозь полумрак в обездвиженного сомнениями охотника.

– А ты, выходит, особенный? – Клюв недоверчиво усмехнулся. – Отчаявшийся кудесник, которого вышвырнули из палат града. Последняя надежда крадушей. Лепечешь им о твердыне грёз? О лучшей жизни? – Клюв хмыкнул. – Они могут доверять тебе? Ой, – он наигранно прижал ладонь к сердцу, – и мне можно?

Охотник угрюмо направился к открытой двери.

– Тебя продадут, Клюв! – выкрикнул Горан, сжимая кулаки. – Вопрос зарыт в цене. Для них всё имеет цену, ты лишь живой товар.

Ночью холод заявил свою власть над всем теплокровным. Ветер скорбно гудел над крышей. Горан проснулся от громкого вороньего «ток-ток». В хижинах испуганно трепетали огни скатов. Рядом дрожал Тами. Злата обняла его, укутывая покрывалом. Исмин не спалось. В клетке напротив, сжимая прутья, стоял Уц. Эфа ходила беспокойно, всхлипывая и гремя кашлем.

– Многоликие явились к хижинам, – прошептала Злата.

И тут Горан понял, что в кронах воет не ветер – чудовища внимали к людям: вьюга кружила голодным зовом. Фигуры браконьеров заметались с факелами. Закричали пугливо косули. Ругательства верзил тонули в потусторонних звуках чернолесья. Горан видел за хижинами огни алых глаз, испуганные метания злодеев. Туман наползал ознобом. Клетку будто пошатывали щупальца речного чудовища.

В хижину ворвался Зух – упитанный чернобородый главарь, обвешанный всевозможными амулетами, как жрец. Он тряс кулаком и требовал прекратить колдовство. «Я подожгу клетки! – вопил безумно, размахивая факелом и вертясь на месте оборонительно. – Думаете, испугаюсь? Решили, боюсь?» От намерения предать хижину огню, чернобородого остановили жаждущие наживы браконьеры. Зух был пьян, разъярен, но им удалось увести его под руки прочь от клеток. Угрозы испепелить бестий тьмы долго звенели над поляной, сливаясь с утробным мычанием пучеглазых деревьев.

Утром прибыли покупатели. Тами пугливо забился в угол, царапая грязными ногтями одежду. Исмин заплаканными глазами смотрела на поляну, мертвенной тишиной напоминающую виселицу. И только Злата стояла у прутьев клетки обозлённым изваянием, испепеляя яростью взгляда округу.

В хижину пришли шестеро конвоиров. По тропе крадушей вели, подталкивая в спины дубинами. Горан плёлся позади с завязанным ртом. У глыб дымчатого кварца нетерпеливо ожидали Зух и четверо головорезов. Трое змеядов, высоких, синюшно-худощавых, стояли в стороне. Горан сразу узнал их по мутным, будто слепым, глазам и чёрным линиям ртов. Тканевые повязки скрывали головы колдунов, широкие перчатки – руки; темные костюмы отличались простотой и невзрачностью. У их ног сидели пунцово-бородавчатыми наростами жабы, пытливо выпучив незрячие глаза. Вяло ползали мохнатые жуки.

Приблизившись, кудесник понял, что браконьеров и змеядов разделяла невидимая черта, вдоль которой, позвякивая хрусталем на ветру, с дугообразных деревьев свисали рога и копыта косуль.

Зух прошёлся мимо пленников.

– Разжимайте руки, – скомандовал, доставая из мешочка на поясе дроблёные угли али. – Живее!

Покупатели хотели лично удостовериться, что приобретают редкий «товар». Аль рассыпалась в детских ладошках в золу. Сомнений не осталось, и Зух окончательно почувствовал себя хозяином положения.

– А этого – можете съесть, – пробасил он с улыбкой, хлопая Горана по щеке. Кудесник отвернулся, но его дёрнули за волосы вперёд. – Он шибко наглый. Отдам за полцены.

Накаленную обстановку веселье главаря распаяло ветром. Верзилы стояли бойцами на посту, держа пальцы на спусках арбалетов и рукоятях дубин. Змеяды, игнорируя собственную малочисленность, хранили надменность и не скрывали брезгливого отношения к шайке похитителей. Наглая бравада дикарей Ловища их раздражала.

– Мы заберём всех, – уведомил перерожденец, осматривая понурых крадушей. На его выпирающих скулах серели шрамами крючковатые символы ордовых волхвов. Змеяд шагнул к главарю, снимая перчатку. – Всех крадателей.

– Купите, – рыкнул Зух. – Это хотел сказать?

Змеяд облизнул жёлтые клыки, морщась от отвращения. Горан с трудом воспринимал ситуацию, когда гадкому существу казался омерзительным человек. Хотя… Зух и в нём вызывал схожие чувства. Но перерожденцы…

– Шестерых детей.

– Этот не крадуш, – кивнул Зух на Горана.

Один из верзил вложил в его ладонь аль. Металл потемнел, но не обуглился.

– Кудесника оставьте себе.

Зух взбесился:

– На кой он нам сдался! Пять крадушей! Считать умеешь? – Главарь приблизился к змеяду, выставляя кулак. Их разделяло два шага. Зух начал распрямлять пальцы, указывая на понурых подростков: – Один, два, три, четыре, пять. Усёк? Золотом. Никаких самоцветов.

Змеяды предвзято смотрели на браконьера.

– Ты сам позвал нас. Условия здесь определяем мы.

Верзилы переглянулись. Зух потёр лоб. Рука его сняла с пояса охотничий нож. Глаза с прищуром осмотрели перерожденцев.

– С чего это ты взял, жабоголовый? – Зух угрожающе почесал лезвием шею. – Мы найдем других покупателей. На пятерых кра… – слова его замерли хрипом в горле.

Никто толком не сообразил, что произошло. Главарь повернулся, губы его беззвучно зашевелились. На шее пиявкой чернел мохнатый жук.

Змеяд невозмутимо натянул перчатку.

– Скрываться бесполезно. Речь скоро вернётся, чтобы объяснить это мальчишке в хижине. – Перерожденец немигающим взглядом подтолкнул спутников уходить. – Яд отравит тело к утру, – бросил напоследок. – Мы прибудем в полночь. Шесть крадушей в обмен на мешок золота и противоядие.